|
Resume in English
 ResumeThe rise and fall of Anatoly Sobchak as politics His star shone long - seven years, since the spring 1989 until the summer of 1996, he was among those who made the most important decisions for the country. Well, he can be proud of - a few managed to hold on to political scene for so long. He was a deputy of the USSR - and one of those who urged not to vote for the preservation of the Union and welcomed the release states. He was elected on a wave of enthusiasm for the chairman of the first democratic Leningrad City Council - and was, in the end, its gravedigger. He was the first mayor of St.Petersburg - but never managed to become the first governor of the Northern Capital.
Close English
(Извлечение)
Сторонники называли его символом демократии, образцом интеллигентности, искренне считали его великим юристом и спасителем города от путчистов в августе 1991-го, внимали каждому его слову и клеймили тех, кто хоть в чем-то осмеливался перечить их кумиру. Противники, напротив, считали, что авторитарные замашки и открытое презрение к представительной власти не дают ему никакого права называться демократом, нетерпимость к чужому мнению не имеет ничего общего с интеллигентностью, хронические нарушения закона плохо совместимы с образом крупного юриста, а город от путчистов спасали совсем другие люди. Равнодушных почти не оставалось - все опросы общественного мнения неизменно показывали, что его либо искренне обожали, либо столь же искренне ненавидели.
Комментарий.
Это высказывание Б.Вишневского корректно лишь, пожалуй, для 1989 - 1991 гг. Как свидетельствует опрос населения, к 2000 году уже мало кто в России знал что-либо определенное по Собчака (см. Социологическая статистика).
К сожалению для него, первых с годами становилось все меньше, а вторых - все больше, причем их число успешно умножалось им самим. В конце концов, он потерял свой высокий пост, уступив бывшему заместителю даже в жанре теледебатов, где считал себя вне конкуренции. А затем оказался в центре скандала, в результате которого на полтора года отправился в вынужденную эмиграцию.
И все же его звезда светила долго - целых семь лет, с весны 1989-го до лета 1996-го он был среди тех, кто принимал важнейшие для страны решения. Что же, он может гордиться - немногим удалось продержаться на политическом Олимпе столь долго. Он был народным депутатом СССР - и одним из тех, кто призывал не голосовать за сохранение Союза и приветствовал освобождение республик. Он был избранным на волне энтузиазма председателем первого демократического Ленсовета - и стал, в конце концов, его могильщиком. Он был первым мэром Санкт-Петербурга - но так и не сумел стать первым губернатором «Северной Столицы».
То, что он стал одним из символов перестроечных лет, потрясших мир и кардинально изменивших нашу жизнь - бесспорно.
Но столь же бесспорно и то, что время таких политиков, как Анатолий Собчак, безвозвратно ушло.
В начале было слово
Шла перестройка, страна училась говорить, номера журнала «Огонек» зачитывали до дыр, в Москве люди приезжали на Пушкинскую, чтобы просмотреть и обсудить свежие «Московские новости», а в Ленинграде самодеятельные рок-музыканты выкрикивали песню-заклятие: «Гореть вам в огне из больших резолюций, начальники города трех революций».
Заклятие сбылось в 1989-м, когда все партийные руководители, выдвинутые в городе на Неве кандидатами в депутаты СССР, с треском провалились, и единственного из членов бюро обкома КПСС, избранного депутатом - директора научного института Бориса Гидаспова, - пришлось в срочном порядке назначать первым секретарем обкома вместо оконфузившегося Юрия Соловьева. После этого ленинградцы приникли к экранам телевизоров и стали смотреть трансляции съездов, переживая за своих избранников - и гордясь ими. Все понимали, что межрегиональная депутатская группа, объединившая демократов, слишком мала, чтобы влиять на принимаемые решения, а тем паче кардинально изменить ситуацию. Но этого никто и не ждал - в ту пору между словом и делом еще ставили знак равенства, и для того, чтобы оправдать связанные с тобой надежды, довольно было правильно выступать.
Анатолий Собчак полностью удовлетворял этому условию.
Его политический дебют состоялся 24 февраля 1989 года - когда в легендарном ныне клубе «Перестройка», откуда вышли почти все будущие политические лидеры города, на встрече с кандидатами в народные депутаты СССР он произнес хрестоматийное «хочу доказать, что скромный, никем не поддерживаемый профессор университета может на равных конкурировать со слесарем-судосборщиком». Выборы он выиграл достаточно легко - конкурент во втором туре, начальник участка с судостроительного завода мало что мог противопоставить ему во время теледебатов. Ну а с первых же дней первого съезда профессор из Ленинграда в знаменитом клетчатом пиджаке, умевший, в отличие от косноязычных партийных бонз и набранных в депутаты по обкомовской разнарядке посланцев рабочего класса и колхозного крестьянства, четко и грамотно сформулировать свою мысль, облечь ее в безупречную юридическую форму, дать мгновенный и язвительный отпор оппоненту, стал одним из тех, кто благодаря телевидению в одночасье превратился в народного героя. Что же, история повторяется: помнится, в 1789 году во Франции, Национальное Собрание тоже стало одновременно и школой политической борьбы, и всенародной сценой. В одночасье - после одной-двух удачных речей, которые перепечатывают все газеты, - ранее никому не знакомые провинциальные адвокаты, ремесленники и мелкие дворяне, пасынки и изгои общества становились знаменитыми на всю страну политическими лидерами, к которым прислушиваются и которым верят. Через два века точно то же самое произойдет с первым союзным съездом...
Очарование Собчаком продлится долго. Его отказ (вместе с другим ленинградским профессором Анатолием Денисовым) от места в Верховном Совете в пользу делегатов от Карабаха будут вспоминать снова и снова, его фразы (»якут товарищ Власов и адыгеец товарищ Воротников») станут крылатыми, его голос телезрители и радиослушатели будут отличать от других с первых же слов. Именно Собчак заставит оконфузиться ряд кандидатов в союзные министры, именно он одним из первых поставит вопрос об отмене 6-й статьи Конституции, именно он возглавит комиссию съезда по расследованию событий в Тбилиси в апреле 1989 года. Наряду с Юрием Афанасьевым и Тельманом Гдляном, Гавриилом Поповым и Галиной Старовойтовой, Сергеем Станкевичем и Николаем Травкиным он станет одним из самых известных политиков страны - выше встанут лишь такие фигуры, как Андрей Сахаров, Михаил Горбачев и Борис Ельцин. Бориса Николаевича, впрочем, Анатолий Александрович тогда не очень-то жаловал, хотя и был вместе с ним, Сахаровым, Поповым и Виктором Пальмом из Эстонии сопредседателем легендарной МДГ - межрегиональной депутатской группы, первой официальной парламентской оппозиции в стране. Уж больно значительная разница была между профессором-интеллектуалом из Ленинграда и недавним первым секретарем Московского ГК КПСС.
И все же со временем звезда Анатолия Собчака стала светить в зале союзного съезда не так ярко. За его эффектным словом, как начало выясняться, редко таилось какое-нибудь дело, а менторский тон и привычка высмеивать, не щадя самолюбия собеседника не только врагов, но и соратников, постепенно начали отталкивать от него коллег по МДГ. А затем случилась история, которая выставила Анатолия Собчака совсем уж в невыгодном свете.
<. . .>
Послесловие Б.Вишневского - январь 2002 года
Эта статья была опубликована в «НГ» за десять дней до внезапной кончины первого и последнего петербургского мэра, случившейся 20 февраля 2000 года.
И чем дальше отодвигается в прошлое жизнь и судьба Анатолия Собчака - тем чаще звучат касающиеся его утверждения, не имеющие ничего общего с реальностью, но подаваемые в качестве непреложных истин.
Говорят, что Собчак вернул Ленинграду его историческое имя Санкт-Петербург.
Говорят, что Собчак сыграл решающую роль в сопротивлении путчу в августе 1991 года и не допустил в Петербурге осенью 1993 года повторения трагических московских событий.
Говорят, что Собчак всегда заботился о ветеранах и блокадниках и ввел в городе бесплатный проезд для пенсионеров на общественном транспорте.
Говорят, что Собчак был последовательным антикоммунистом и выступал за запрет для бывшей номенклатуры КПСС занимать ответственные должности в органах власти.
Говорят, наконец (эта версия после кончины Анатолия Александровича повторяется его сторонниками с навязчивым упорством), что его смерть стала результатом травли, которой он подвергался в последние годы.
Все эти мифы, конечно, плохо согласуются с фактами.
Если говорить о переименовании Ленинграда в Петербург, то осенью 1990 года и весной 1991 года Анатолий Собчак неоднократно заявлял, что это - оскорбление памяти блокадников, и потому недопустимо. К тому же, говорил Собчак, это требует огромных расходов на изготовление новых вывесок, штампов, печатей, официальных бланков, справочников и т.д., и т.п.
Решение о проведении в Ленинграде 12 июня 1991 года опроса горожан - о возвращении городу его исторического имени - принимала в апреле 1991 года сессия Ленсовета. Проект решения внес вовсе не Собчак, а депутат Виталий Скойбеда (а еще раньше обсудить вопрос о переименовании требовала большая группа депутатов - Юрий Гладков, Виктор Смирнов, Алексей Ковалев, Сергей Егоров, Павел Цыпленков, Александр Шишлов, Михаил Амосов, Владимир Жаров и Михаил Бегак и многие другие). Анатолий Александрович в обсуждении практически никакого участия не принимал.
После того как во время опроса большинство его участников высказались «за» переименование, в сентябре 1991 года группа депутатов во главе с председателем Ленсовета Александром Беляевым отправилась в Москву на заседание Президиума Верховного Совета России, чтобы настоять на принятии решения о переименовании Ленинграда в Петербург. 6 сентября это решение было принято. Анатолий Собчак в этом никакого участия не принимал.
Если говорить о событиях августа 1991 года, то здесь все куда сложнее. Сотни тысяч людей видели на телеэкране, как Анатолий Собчак выступает по городскому телевидению с призывами к борьбе с ГКЧП, и видели (не только на телеэкране, но и воочию), как Собчак произносит пламенную речь на митинге 20 августа на Дворцовой площади. И искренне верили, что именно мэр спас город от путчистов.
Между тем 19 августа Собчак прилетел в город уже после начала чрезвычайной сессии Ленсовета. Еще утром собрался президиум Ленсовета, который постановил не признавать ГКЧП, созвать днем 19-го чрезвычайную сессию Ленсовета и создать штаб обороны, куда вошли Александр Щелканов, Александр Беляев, Александр Трубин, Марина Салье и другие депутаты, а также вице-мэр Вячеслав Щербаков.
Сергей Егоров докладывает о развитии парламентаризма. Апрель 2010, Мариинский дворец
Именно они, а также Сергей Егоров, Юрий Нестеров, Игорь Артемьев и другие, впоследствии оппозиционные к Собчаку политики, удержали генералов от ввода войск в город, организовали митинг на Дворцовой, пробились в телеэфир и призвали горожан на защиту Мариинского дворца, где находился Ленсовет.
Что касается Собчака, то в решающую ночь с 20 на 21 августа, когда все ждали штурма Мариинского дворца, вооруженные ОМОНовцы вывели его через задний ход и спешно вывезли в бункер Кировского завода. Вернулся мэр только утром, когда стало ясно, что путч провалился.
Если говорить о событиях осени 1993 года, то вплоть до «черных дней» 3-4 октября Собчак, как известно, выжидал, чем закончится противостояние в Москве, и вел себя крайне осторожно. Тем временем именно депутаты Ленсовета не дали спровоцировать себя на силовые столкновения и не допустили в Петербурге повторения трагических московских событий. А ключевую роль в этом сыграли Вячеслав Щербаков и начальник ГУВД генерал Аркадий Крамарев. Впоследствии оба они будут Собчаком уволены...
Если говорить о бесплатном проезде для пенсионеров на городском транспорте и заботе о ветеранах и блокадниках - заметим, что бесплатный проезд вводился решением сессии Ленсовета, а не распоряжением мэра. Что же касается заботы о ветеранах - как расценивать заявления Анатолия Собчака о том, что Петербург должен быть городом для богатых? Как быть с его призывами к сокращению перечня горожан, имеющих право на «льготные» лекарства и жалобами на то, что ветераны-де по бесплатным рецептам требуют в аптеках презервативы? Как быть с тем, что Собчак регулярно накладывал вето на законы, увеличивающие расходы на социальные программы и закупки лекарств?
Если говорить об «антикоммунизме» Собчака, то как быть с тем фактом, что в августе 1991 года Собчак выступил категорически против решения президиума горсовета об опечатывании Смольного и заявил, что выполнять его все равно не будет? Как быть с тем фактом, что на ключевых должностях в мэрии работали недавние функционеры КПСС и сотрудники КГБ, а идею запрета на профессии для бывшей партноменклатуры Собчак объявил «охотой на ведьм»? Как быть с тем фактом, что, когда летом 1990 года на сессию Ленсовета принесли нынешний российский флаг, Анатолий Александрович потребовал «убрать с балкона эту тряпку»?
И, наконец, о «травле». Да, Анатолия Собчака многие (в том числе и автор статьи) жестко критиковали в прессе. Но это - удел любого политика, живущего, как говорят, «в стеклянном доме». И нельзя назвать иначе, как лицемерием, разговоры о «травле» Собчака, звучащие из уст таких политиков, как Анатолий Чубайс, которые почему-то не возмущаются куда более жесткой и куда менее аргументированной критикой, постоянно звучащей в адрес, скажем, Григория Явлинского или Геннадия Зюганова. К тому же, если проанализировать публикации, посвященные Собчаку даже после его отставки, - среди них куда больше благожелательных, чем критических. А пока Анатолий Александрович был мэром, освещение его деятельности в городских СМИ было весьма комплиментарным. К тому же не секрет, что сам Собчак, мягко говоря, не отличался терпимостью и великодушием, и никогда никого из оппонентов не щадил и не жалел для них острого (а порой - и оскорбительного) словца. Так надо ли удивляться, что, когда предоставлялась возможность, оппоненты отвечали Собчаку тем же?
Сегодня часто говорят, что все обвинения в адрес Собчака (которыми его преследовали) были надуманы и вообще явились следствием некоего «заказа». Но как быть с многочисленными и подтвержденными документами примерами того, что действия Собчака привели к значительным потерям для городского бюджета? Как быть с многочисленными фактами раздачи квартир «своим людям», выделения им бюджетных средств и недвижимости города? Как быть с тем фактом, что состояние городских финансов в конце правления Собчака специалисты квалифицируют не иначе, как предынфарктное, поскольку город был на грани банкротства?
Сегодня сторонники Собчака говорят, что серьезность сердечного заболевания Анатолия Александровича времен осени 1997 года трагически подтвердилась вопреки сомнениям скептиков, заявлявших тогда, что причины срочной эвакуации в Париж бывшего петербургского мэра носили не столько медицинский, сколько политический характер. Но все не так просто, как может показаться.
Да, возможно, состояние Собчака в октябре 1997 года было настолько серьезно, что (как заявил врач Н.Семиголовский, лечивший его тогда) какая-либо политическая деятельность Анатолию Александровичу была в дальнейшем категорически противопоказана, поскольку любое потрясение могло стать фатальным. Возможно, многие политики и журналисты (в том числе и автор), скептически относившиеся тогда к истории с госпитализацией экс-мэра, должны принести извинения за свой скепсис. Но если это так - не может не возникнуть естественный вопрос: как, зная об этом, Людмила Нарусова с ее заслуживающим уважения стремлением оградить мужа от любых неприятностей допустила, чтобы Собчак принял участие в выборах Думы осенью 1999 года? Могла ли она не понимать, что в адрес Собчака во время кампании будут раздаваться не только комплименты, но и весьма резкие выражения? Могло ли быть так, что от нее скрыли степень серьезности заболевания? И как относиться к словам самого Анатолия Александровича: «Курс лечения завершен полностью. За последние месяцы забыл, что такое сердце. Нахожусь в хорошей форме» (питерская газета «Смена», 13 июля 1999 года)?
Известно, что Анатолия Собчака всегда представляли как последовательного демократа и неукоснительного блюстителя Закона. Но как быть с тем фактом, что Собчак всегда выступал за авторитарную власть и «развязывание рук» исполнительной власти, а целесообразность считал куда важнее законности? Как быть с тем, что Собчак поддержал указ Ельцина о разгоне парламента? Как быть с тем, что Собчак стремился к установлению в городе системы своей единоличной и бесконтрольной власти? Как быть с тем, что Собчак называл депутатов «шушерой» и «вредителями»? Как быть с тем, что Собчак добился разгона городского Совета? Как быть с тем, что Собчак противодействовал восстановлению местного самоуправления в Петербурге? Как быть с тем, что Собчак создал систему, при которой основные городские СМИ находились под жестким контролем со стороны мэрии, и обнародовать критические по отношению к мэру материалы было почти невозможно? Как быть с тем фактом, что Собчак, которого принято было считать крупнейшим юристом и знатоком права, раз за разом издавал распоряжения, впоследствии отменявшиеся как незаконные, и проиграл все (!) судебные процессы, в которых пытался оспорить отмену своих решений? В том числе - процесс о незаконном отстранении вице-мэра Вячеслава Щербакова, избранного с ним в «связке» летом 1991 года?
...Каждый раз, когда из первого мэра Петербурга делают икону - взывая ли к его светлой памяти, объявляя ли себя его преданным учеником и последователем, прославляя ли всех, кто работал в его правительстве, клянясь ли в верности его делу, перечисляя ли его заслуги, открывая ли мемориальные доски - хочется спросить: вы преклоняетесь перед покойным Собчаком или перед живым Путиным?
И все же - отдадим должное Анатолию Собчаку, выдающемуся политику и талантливому человеку. В отличие от многих политиков, которые вскоре будут забыты, Собчак - останется. Но пусть он останется в нашей памяти таким, каким он был на самом деле - со всеми своими достоинствами и недостатками.
Следующая страница
|
